Устойчивое развитие и ESG-повестка становятся все более актуальными не только для бизнеса, но и для российских регионов.

По словам Юлии Юрьевны Катасоновой, управляющего директора группы рейтингов устойчивого развития агентства «Эксперт РА», интерес к устойчивому развитию в 2023 году остается высоким, однако на практике многие представители регионов и бизнеса не до конца понимают разницу между ЦУР и ESG и их практическую значимость.

От глобальных целей к корпоративным практикам

Как пояснила эксперт, «устойчивое развитие» — это самое широкое понятие, означающее развитие, которое не противоречит интересам будущих поколений. Конкретизируют его 17 Целей устойчивого развития (ЦУР), принятых ООН. В России их достижение курируется на государственном уровне, и, по данным Счетной палаты, наблюдается положительная динамика. Однако, как отметила Катасонова, работа на местах часто зависит от специфики региона и личной заинтересованности руководства, а сами ЦУР далеко не всегда прямо прописаны в стратегиях регионов.

В отличие от ЦУР, ESG — это более прикладное понятие, сфокусированное на бизнесе и практиках. Оно расшифровывается как «экология, социальная политика и корпоративное управление» и основывается на трех принципах: ответственное отношение к окружающей среде (E), высокая социальная ответственность (S) и высокое качество корпоративного управления (G).

ESG — это не только для компаний

Тем не менее, ESG-принципы актуальны и для властей любого уровня. Как подчеркивает Юлия Катасонова, «парадигма устойчивого развития предполагает добровольность и осознание, для чего и для кого реализуются мероприятия». На практике это означает, что регион или муниципалитет сначала определяет для себя приоритетные ЦУР, закрепляет их в стратегии, а затем разрабатывает конкретную ESG-стратегию с проектами для их достижения.

Главная выгода от такой работы — это укрепление репутации, что напрямую влияет на инвестиционную привлекательность. «От репутации во многом зависит инвестиционная привлекательность. И, как следствие, рост благосостояния населения, снижение миграции, оживление малого и среднего бизнеса», — отмечает управляющий директор. Кроме того, игнорирование экологических проблем может создать дополнительную финансовую нагрузку на бюджет в будущем.

В качестве успешного примера эксперт привела Москву, где планомерная работа дала ощутимые результаты: озеленение, улучшение качества воздуха, экологизация транспорта. Столица также стала пионером на рынке ESG-финансирования, успешно разместив зеленые облигации. По словам Катасоновой, такие инструменты позволяют привлекать целевое финансирование на экологические и социальные проекты, хотя они и несут долговую нагрузку из-за необходимости выплаты купона, особенно в условиях высокой ключевой ставки.

Роль государства и вызовы внедрения

Учитывая молодость рынка, государственная поддержка могла бы стать мощным стимулом для его развития. Юлия Катасонова видит ее в «использовании ESG-компонент в госзакупках, контрактах, государственных тендерах». Важную роль также играют ESG-рейтинги, которые помогают создать ответственные цепочки поставок. Пока что, как констатирует эксперт, в России был запрошен лишь один региональный ESG-рейтинг — Ульяновской областью, и его основная цель — улучшение репутации.

Главным препятствием для внедрения ESG-подхода в работу властей эксперт называет недостаточную координацию между ведомствами. «В России есть ряд министерств и ведомств, отвечающих за природные ресурсы, экологию, экономику... Но для развития направления необходимо дополнительное ведомство, которое бы курировало и консолидировало работу других органов», — считает она. Это позволило бы «вплести» ESG-стратегию в операционную работу департаментов.

Несмотря на вызовы, Юлия Катасонова завершает на позитивной ноте: хотя регионам пока приходится включаться в процесс самостоятельно, реализация ESG-практик — это реальный вклад в будущее, создающий устойчивые и привлекательные территории и открывающий новые возможности для экономического роста.