Журнал «Метод», № 3 • 2018 г. Читать весь номер онлайнResponsive image

Аскар Акаев: «Необходима система отбора политических кадров»

«Метод» № 3 • 2019

Свежий номер «Метода»
Читать

Первый президент Кыргызской Республики, профессор МГУ Аскар Акаев дал журналу «Метод» развернутое интервью. Мы побеседовали о проблемах селекции управленческих кадров, о роли лидера в государственном управлении, а также о вопросах интеграции на постсоветском пространстве.

— Аскар Акаевич, после развала Советского Союза новые независимые государства столкнулись со схожим набором проблем: обнищание населения, межнациональные конфликты, разрушение экономических связей. При этом их молодые системы управления с трудом реагировали на острые вызовы. Видите ли вы прогресс этих управленческих систем за прошедшие годы?

— В 90-е годы продолжала разрушаться классическая советская система управления, которая базировалась на мощи КПСС. Партия была основой власти, поэтому ликвидация этой модели шла очень тяжело и болезненно.

Прилагалось много усилий для того, чтобы создать современную систему управления на демократической основе. В этом процессе участвовали и иностранные эксперты. Так, в Кыргызстане за первые 14 лет мы дважды предпринимали попытки реформ управления, и каждый раз к нам направляли международных экспертов либо из Всемирного банка, либо по линии Международного валютного фонда. В том числе благодаря этому, считаю, нам удалось добиться определенных успехов.

Мне представляется, что на постсоветском пространстве наиболее успешная и эффективная система управления выстроена в России. Причем последние реформы были осуществлены без помощи извне, собственными силами российской политической элиты. Что касается Центральной Азии, то в первую очередь отмечу Казахстан. Там развито стратегическое планирование, постоянно выдвигаются высокие долгосрочные цели: так, в стратегии «Казахстан-2050» обозначена задача войти в 25 ведущих стран мира. Эта система управления отвечает потребностям рыночной экономики и в целом наиболее гибкая в регионе.

В качестве провала можно назвать Украину. Для меня удивительно, что самая неэффективная система государственного управления сложилась именно в этой, когда-то наиболее мощной советской республике. Там была передовая академия наук, развитая промышленность, сельское хозяйство. Но из-за раздробленности и недоговороспособности политической элиты и, может быть, отсутствия яркого и сильного лидера Украина не смогла создать эффективную систему управления, оказавшись в итоге на краю пропасти.

— Для многих постсоветских стран проблема транзита власти стала одной из центральных. Что это — вопрос зрелости политической системы или вопрос культуры, исторического наследия?

83-1.png

— Почти все постсоветские страны декларировали, что они строят государства с подлинно демократическим управлением и разделением властей. Но самыми успешными оказались как раз наиболее централизованные системы — Россия и Казахстан. Видимо, в переходный период централизация — это объективная необходимость. В последнее десятилетие за счет централизации Россия и другие страны СНГ добились политической и экономической стабильности, начали строить эффективную рыночную экономику. Но, конечно, она будет создавать проблему на следующем этапе.

Сейчас все говорят о цифровой экономике, о четвертой промышленной революции, которая уже формирует шестую, длинную волну экономического развития в мире. В России это понимают и декларируют на высшем уровне, что локомотивом развития должна стать именно цифровая экономика. Но, конечно, это потребует децентрализации власти. И это проблема для многих государств, не только России.

Но самая большая сложность, которая стоит перед всеми странами СНГ, — необходимость выдвижения нового поколения политических лидеров. Советскую партийную номенклатуру много критиковали, но, по крайней мере, она обеспечивала селекцию управленческих кадров. В Китае эту систему сохранили, и сегодня их внутрипартийная демократия лучше селектирует кадры, чем демократия западного типа.

83-2.png

Соединенные Штаты Америки считают себя образцом современной демократии, но последние президентские выборы показали, что их модель может дать сбой, заложником которого становятся в том числе международные отношения. Селекция ухудшилась и в Европе. Где европейские лидеры масштаба Миттерана или Коля — людей, которые брали на себя ответственность и решали мировые проблемы?

Эффективность системы управления очень зависит от лидера. О том, какая селекция идет в Китае, можно судить по их руководителям. Цзян Цзэминь, Си Дзиньпин — все это выдающиеся политики. Во времена председательства Цзян Цзэминя мне много раз доводилось встречаться с китайским премьер-министром Чжу Жунцзи. Это был крупнейший экономист! Западные эксперты называли его царем современной экономики — именно при нем Китай стал второй экономикой мира.

То есть обеспечивать эффективный отбор кадров возможно даже в условиях однопартийной политической системы. Но, конечно, важен принцип регулярной смены власти, заложенный великим реформатором Дэн Сяопином: каждые десять лет в Китае меняется Политбюро, что очень позитивно повлияло на развитие страны.

Вся история человечества — это история смены поколений, причем каждое из них играет особую роль. На примере Советского Союза мы знаем, что поколение шестидесятников было выдающимся: это касается и политических лидеров (яркий пример — Косыгин), и поэтов, ученых. Шестидесятники были созидателями. Причем так было не только у нас, но во всем мире. Поколение 90-х, к сожалению, оказалось разрушителем и затеяло смуту по всему миру: начались войны, региональные противостояния, конфликты. Не было ярких событий в науке, поэзии, литературе.

84.png

Сейчас приходит время поколения двадцатых, которое вскоре будет доминировать во всех сферах. Очень важно, чтобы оно с ходу окунулось в политику, науку, культуру. Выдающийся российский ученый Юрий Яковец считает, что поколение 20-х во многом будет похоже на шестидесятников и подарит миру много ярких лидеров. Важно, чтобы селекция кад­ров позволила им вовремя прийти к управлению. Роль таких новых лидеров как раз и заключается в том, что они осмеливаются начать преобразования, которые давно назрели. Так, в США шестидесятник Кеннеди пришел к власти очень вовремя, сменив консервативное поколение и начав реформы.

Если мы отстанем, то консерватизм, подобно застою брежневской эпохи, начнет разъедать страну. Мне нравится, что в России начата программа поиска молодых лидеров, которая уже позволила выдвинуться новым министрам и губернаторам как раз из поколения 20-х. Сознательно или нет, но российская власть ищет тех, кто обеспечит рывок в развитии страны.

В России вообще начинают работать с талантами: в математике, химии, физике, биологии, спорте. Это правильно, надо выявлять новых лидеров во всех сферах. В других странах СНГ нет подобных конкурсов и такой работы с молодежью.

— Косыгину, о котором вы упомянули, в свое время так и не дали провести назревшие реформы. Наверное, важно, чтобы на новое поколение политиков не давил пласт прежних консервативных лидеров?

— О Косыгине хочется сказать особо. Конечно, он не ставил задачу перехода к капиталистической экономике, но предлагал рыночные элементы для того, чтобы наполнить потребительскую корзину и тем самым повысить качество жизни населения. Мы знаем, с каким трудом он продавил идею народного автомобиля «Жигули». Именно в тот период началось массовое производство холодильников, стиральных машин. К великому сожалению, консервативные силы из ЦК партии задушили на корню многие прогрессивные реформы Косыгина — и потому, что не воспринимали их, и потому, что не желали терпеть слишком самостоятельный Совмин.

Действительно, большой вопрос для всего постсоветского пространства — как вовремя победить консерватизм. Мне кажется, в России выбран правильный путь по выдвижению лидеров. Когда они составят критическую массу — например, 70–80% губернаторов будут из числа «двадцатников», что произойдет довольно скоро, — их будет уже не остановить.

— Вы затронули тему международных отношений. На постсоветском пространстве предпринимались самые разные попытки интеграционных объединений, но каждый раз возникали сложности. В чем причина?

85.png

— Как человек, стоявший у истоков создания СНГ и ЕврАзЭС, могу сказать, что эти объединения сыграли колоссальную позитивную роль. Так, после развала СССР все связи — хозяйственные, культурные — одномоментно рухнули. Возродить их на новом этапе как раз и помогло СНГ. Свободная торговля, существовавшая внутри объединения, дала постсоветским республикам большое преимущество.

Значительную долю субсидий сегодня получает Беларусь в рамках Союзного государства: она приобретает энергоносители по российским ценам. По моим оценкам, эти затраты составляют около четверти бюджета Беларуси: сужу по опыту Республики Кыргызстан, которая в союзное время тоже получала из центра 25% субсидий и дотаций. Другие члены СНГ тоже получают своего рода субсидию за счет использования энергоносителей, общей транспортной инфраструктуры. Я считаю, что СНГ сыграло выдающуюся роль в том, чтобы уменьшить риск конфликтов на постсоветском пространстве. Что касается ЕврАзЭС, то это еще более продвинутая структура.

Конечно, Россия как центр интеграционных процессов что-то теряет, но все остальные республики значительно выигрывают в экономическом плане — могу это сказать как непосредственный свидетель. Пусть даже они не всегда хотят это показывать. России же, как великой державе, необходимо комфортное окружение, и за это приходится платить.

Важность интеграционных процессов особенно сильно проявляется в вопросах безопасности. В 1999 году в Центральную Азию вторглось более тысячи исламских боевиков из Афганистана, они шли по известной древней ветке древнего Шелкового пути по территории Таджикистана и Кыргызстана по направлению к Узбекистану. В отличие от нашей армии они были оснащены приборами ночного видения и потому имели колоссальное преимущество в ночное время. Россия оперативно пришла на помощь, и мы, хотя и ценой потерь, не пропустили ни одного боевика через Кыргызстан. Тогда все поняли роль ОДКБ. После этого мы вышли с предложением создать авиационную базу в Кыргызстане, в Канте. Сейчас это одна из крупных авиационных баз России в Центральной Азии. Считаю, что это благо: такие республики, как Кыргызстан и Таджикистан, в одиночку не смогут обеспечить свою безопасность.

— Китай — мощный фактор для всей Центральной Азии. Насколько его влияние увеличивается?

— Китай уже превратился в могучую экономическую державу, а в 20-е годы он станет первой экономикой мира. У Китая огромные золотовалютные резервы: 4 триллиона только в долларах США. Китай стремится использовать свои ресурсы и инвестировать во все республики Центральной Азии, прежде всего в энергоносители. Например, все нефтяные и газовые трубы, протянутые из Туркменистана, Узбекистана, Казахстана, построены на деньги Китая.

Экономическое влияние Китая ежегодно усиливается, в особенности после того, как в 2015 году был дан старт транспортным инфраструктурным проектам в рамках Нового шелкового пути, еще сильнее связывающего Центральную Азию с Китаем.

86.png

Как в прошлом активный участник процесса, знаю, что в рамках Шанхайской организации сотрудничества Китай негласно признает Центральную Азию зоной геополитического влияния России. Что касается экономического измерения, то тут у него руки развязаны, и Китай очень активно работает. Понятно, что от экономического до политического — один шаг, но, по моим ощущениям, Китай соблюдает этот негласный договор.

— Насколько пристально вы сегодня следите за ситуацией в Кыргызстане?

— Не скажу, что она находится в центре моего внимания, все-таки сейчас я занимаюсь больше научной работой — а именно математическим моделированием процессов мировой динамики. Но Кыргызстан — это моя родина, и, конечно, она меня волнует.

Считаю, что сегодня страна движется в правильном направлении. Очень позитивно я оцениваю президентские выборы 2017 года. Хорошо, что демократическим путем в Кыргызстане произошла смена власти. Надеюсь, что революционная страница в истории страны наконец закрыта. Последние 15 лет были эпохой популистского правления, которое отбросило страну на десятилетие назад в экономическом, культурном, демократическом развитии. Атамбаев рассорил страну со всеми соседями: Узбекистаном, Казахстаном, Таджикистаном, Турцией, с Россией отношения тоже колебались.

87.png

Новый президент Сооронбай Жээнбеков начал с того, что покончил с популизмом, он призывает народ трудиться и именно через труд создавать успешное, процветающее общество. Кроме того, он сумел наладить отношения с соседними странами. В начале сентября их лидеры побывали в Кыргызстане на Всемирных играх кочевников. Это добрый знак.

— В регионе есть государства, которые обделены водой, — Узбекистан, Туркменистан. При этом в Кыргызстане и Таджикистане воды в достатке. Будет ли это и дальше создавать противоречия между странами?

— Эта проблема будет только усиливаться: вода становится все более ценным ресурсом. Порядка 70 процентов воды используется для выращивания пшеницы, риса, то есть вода — это продовольствие. При этом ее становится меньше, доступные подземные воды во всем мире почти выкачаны.

В Средней Азии устоялось отношение к водным ресурсам как к чему-то данному Богом, а потому бесплатному. В советскую эпоху распределение воды регулировалось из центра. В Кыргызстане и Таджикистане были построены грандиозные водохранилища, причем не для того, чтобы дать им источники электроэнергии, а чтобы снабжать водой хлопковые республики — Узбекистан и Туркмению. Хлопок требует очень много воды, а в советское время он стоил гораздо дороже нефти. «Белое золото» было важным источником валюты для СССР.

Электроэнергию мы тоже получали: она вырабатывалась в большом количестве летом, когда пускали воду, но приоритет отдавался орошению. Зимой Кыргызстану и Таджикистану требуется больше энергии, но если спустить воду зимой, то летом ее не будет для хлопка. В советское время Москва субсидировала нам затраты на энергию, так что нам не приходилось спорить с соседями. И соседи привыкли к тому, что они получают воду бесплатно и в том режиме, который им требуется.

После развала СССР начались проблемы. Например, в таджикском парламенте требовали: пусть платят за воду, мы отказываем себе в электроэнергии в интересах соседей, а потом покупаем у них же нефть и газ по мировым ценам. Я считаю, что до сих пор не найдено оптимального решения этого вопроса. Но пора привыкать к тому, что вода — это такой же ресурс, как энергоносители.

— Мы так или иначе несколько раз затронули тему развала СССР. Как считаете, возможно было его предотвратить?

— Здесь важна роль лидера. Я считаю, что Советский Союз стал бы одной из самых мощных экономических держав, если бы в 1964 году, когда отправили на пенсию Хрущева — что было абсолютно правильно, страну возглавил не Брежнев, а Косыгин. С Брежневым пришла команда консерваторов, которая не дала до конца реализовать необходимые реформы. Относительное благополучие брежневской эпохи связано с двумя факторами: цены на нефть и частично прошедшие реформы Косыгина, благодаря которым что-то можно было купить в магазинах.

Косыгин был выдающимся хозяйственником и экономистом, если бы он стал генеральным секретарем партии, то, уверен, Советский Союз пошел бы по той же траектории, что и Китай после реформ Дэн Сяопина. Ведь и у Китая была своя точка бифуркации: если бы победила «банда четырех», а не Дэн Сяопин, Китай так и прозябал бы в нищете. Но им повезло.

Даже в 80-е годы СССР можно было сохранить, если бы вместо Горбачёва пришел Романов. Они были примерно одного возраста, но Романов был промышленником, связанным с ВПК. Он бы не пошел на политические реформы, а наращивал индустриальную мощь.

— Выше вы говорили, что задача новых лидеров — провести преобразования, которые перезрели. Разве вопросы демократизации и отмены цензуры в 80-е годы не относились к таким назревшим проблемам?

— Безусловно, Михаил Сергеевич — реформатор, но очередность его реформ была неверной. Главной проблемой в тот момент была все-таки экономика — народу банально не хватало хлеба. Горбачёв вроде бы начал правильно, с идеи ускорения научно-технического прогресса. Помню, летом 1985 года, после его речи в Ленинграде, все были в восторге, особенно ученые. Беда в том, что через год он забыл эту идею и взялся за другие реформы.

Советская экономика начала отставать и в итоге развалилась, потому что мы пропустили третью промышленную революцию, связанную с развитием микроэлектроники. Первые пять лет Горбачёву следовало заниматься ликвидацией этого отставания, переходом на новый технологический уклад. Китай так и делает, идет поступательно: они продвигаются на шаг в экономике, и только потом совершают шаг в сфере политических реформ. Например, когда экономика встала на ноги, они допустили в партию предпринимателей, и сегодня те присутствуют в высших эшелонах власти. Китайский опыт уже существовал в начале 80-х, конечно, Горбачёву надо было к нему присмотреться.

— Какой стратегии придерживались вы как лидер независимого Кыргызстана?

— Мы параллельно занимались и политическими, и экономическими реформами. У Кыргызстана нет энергоносителей, а в 90-е годы они были доступны только по мировым ценам. Промышленность, которая была составной частью единого военно-промышленного комплекса, в одночасье встала в отсутствие заказов. У нас не было другого выхода, кроме как по полной программе заниматься демократизацией и получать кредиты от международных валютных организаций.

Страны-доноры, в том числе Германия и Япония, охотно нам помогали. Мы были лидерами экономических реформ на постсоветском пространстве. Первыми ввели национальную валюту, первыми провели земельную реформу по Чаянову и Кондратьеву, по российским технологиям, которые были изобретены еще в 1920-е годы и до сих пор остаются лучшими. Кыргызстан был первым признан страной с рыночной экономикой.

В 1998 году нас приняли в ВТО. Мы вступили туда в хорошее время, когда в мире была свободная торговля, не было торговых войн. Сегодня нет никакой разницы — что есть ВТО, что ее нет. А тогда мы получили большие преференции.

На Западе Кыргызстан называли «островком демократии» в Центральной Азии. Но стоило нам пару раз не послушаться американцев, как они сразу устроили «тюльпановую революцию», чтобы нас наказать. И легко добились своего, потому что в стране была демократия и свободная печать.

— Чем было вызвано это недовольство?

— Во-первых, я инициировал создание российской базы в Канте. Американцы открытым текстом требовали этого не делать, хотя сами пользовались аэропортом Манас для транзита в Афганистан. Во-вторых, они хотели посадить в Манасе самолет радиообнаружения «Авакс». Радиус действия этого самолета три тысячи километров — конечно, он предназначался для наблюдения не за Афганистаном, а за Россией и западными районами Китая, включая крайне чувствительный для Китая регион Синьцзян. Я отказался категорически, сказал, что это не обсуждается, что у меня два великих соседа. Тогда, по-видимому, меня решили наказать.

Успех переворота в Кыргызстане вскружил им голову, и они попытались сделать то же самое в Узбекистане — я имею в виду андижанские события. Каримов безжалостно расстрелял несколько тысяч человек, его даже хотели судить международным судом. В итоге, правда, под давлением американцев он все же вернул их военную базу.

— У вас не было соблазна подавить выступления силой?

— Были те, кто советовал мне проявить жесткость. Тем более что на стороне революционеров выступили наркодельцы и связанные с ними криминальные элементы. Один из них потом даже открыто вступил в борьбу за официальные посты.

Мне было известно, что они хотят специально пролить кровь, а потом обвинить во всем власть республики — широко используемый прием. Когда я узнал об этих планах, я решил выехать из страны. Многие до сих пор считают, что надо было остаться и поступить подобно Каримову. Но сегодня соотечественники ко мне хорошо относятся, потому что на мне нет крови.

Надеюсь, теперь, когда в республике началась нормальная жизнь, у меня будет возможность бывать на родине, хотя возвращаться я не собираюсь. В России мне комфортно. Здесь я провел лучшие годы своей жизни — 20 лет юности, когда я получал прекрасное образование и делал научную карьеру.

Сегодня я получаю колоссальное удовлетворение от того, что вернулся к своей профессиональной деятельности, научной работе. Печатаю книги, публикую много статей и за рубежом, и в России. Работа продлевает жизнь, наполняет ее смыслом. Тем более что я тружусь в замечательном коллективе, сотрудничаю с выдающимся математиком Садовничим.

Меня параллельно пригласили на работу в Физический институт РАН и в МГУ. Я выбрал университет, потому что лазерные технологии и эксперименты, которыми я занимался в физическом институте в 70-е годы, во время работы над докторской диссертацией, сегодня очень дороги. В советскую эпоху к лазерной тематике было колоссальное внимание и с финансированием проблем не возникало. Так что я ушел в область прикладной математики: здесь все, что нужно для эксперимента, построения модели, — это компьютер. К тому же МГУ всегда был центром математической науки России.

Вообще многие мои коллеги-политики, отойдя от дел, ушли в безвестность. То, что у меня была профессия, помогло встать на ноги в новой жизни. Советская система образования была выдающейся, особенно математическое и физическое, инженерные науки. Я получил образование как раз на стыке этих дисциплин, так что мне несложно было спустя 15 лет политической деятельности вернуться к научной работе.

— Сейчас вы как преподаватель, наставник видите будущих звезд науки?

— Конечно! МГУ — особенный вуз: на мехмат, физфак приходят в основном ребята, которые учатся в физматшколах, являются победителями всероссийских и международных олимпиад. Не знаю, как на гуманитарных факультетах, но у нас сплошь одаренные дети. Россия особенно богата математиками, физиками и музыкантами — эти сферы глубоко родственные. Важно, что сейчас создаются условия для того, чтобы они оставались здесь, а не уезжали из страны. Я уверен, что в 20-е годы Россию ждет новый потрясающий научный подъем. Это будет революционный, взрывной рост науки.

Подготовил Марк Цуциев

Понравился материал? Поделитесь с коллегами

Обучение

Бухгалтерский (бюджетный) учет. Формирование отчетности.

Налоговое планирование. Изменение законодательства.

Вопросы трудовых отношений. Производительность труда. Оплата и нормирование труда.

Развитие внутреннего финансового контроля и аудита.

Семинары всегда проходят на высоком уровне, носят прикладной характер, информативны.
Директор Департамента экономики и финансов Министерства культуры РФ Т. В. Серова

Спасибо за оставленую заявку!
Менеджер свяжется с Вами
в ближайшее время.